Иордания. Приключения на пустом месте. И немного о Лотовой жене

Моё спокойное знакомство с Иорданией было прервано sms-кой от соседей по отелю, с которыми мы планировали съездить на Мертвое море и р. Иордан. Накануне они вместе с экскурсионной группой уехали знакомиться с Иерусалимом, и вот сообщение – «границу смыло, задерживаемся». Не знаю, в чем больше я усомнилась: в исправности телефона или своей собственной головы – что-то из серии «глазам не верю». Далеко не сразу, но удалось выяснить, что прошедшим вечером дождик затопил погранпункт. Ни дождем, ни ливнем назвать его не могу, т.к. он успел пройти, пока я проводила оздоровительные процедуры в массажном салоне. Но этого дождя хватило, чтобы из строя вышли компьютеры(?), и погранпереход между Акабой и Эйлатом закрыли. Дальнейшие перипетии, связанные с попыткой отменить забронированную (оплаченную!) поездку, не привели к положительному результату, и мы договорились, что с утра мои несостоявшиеся попутчики присоединятся на границе.

Граница закрыта.

Хочется сфотографировать границу получше, особенно пограничников, но «нельзя» - вежливо объясняют мне. Нельзя так нельзя, но зато можно рядом с иорданским королём.

Дальнейшая информация: застрявших в Израиле туристов повезут через переход на севере, в районе Мертвого моря. Ладно встретимся там.

А пока я отправляюсь в одиночное плавание. Через пустыню.

Дорога хорошая, и ехать по ней одно удовольствие.

В придорожном кафе встретилась группа туристов, приехавших из Израиля в Иорданию, и, соответственно, застрявших на этой стороне.

А мы продолжаем путь на север. Других машин практически не было (с выяснением открытия границы мы, все-таки, задержались, думаю, с утра машин было несколько больше, чем совсем ничего). Простор и свобода от благ цивилизации (за исключением машины и собственно дороги).

Но созерцательное настроение длилось не так уж и долго, хотя от последнего пристанища уехали достаточно далеко. Ну таки сломались. 

Не очень приятное ощущение – почувствовать себя неизвестно где, когда вокруг не души. Даже пустая будка пропускного пункта не воодушевляла. 

Зато есть время подумать об истинном положении дел. Нет, не о сложившейся ситуации, с ней осталось полагаться на водителя да на судьбу. Я часто писала (и, наверно, буду еще писать) о том, как здорово наедине с дикой природой, не несущей бремя индустриализации, коллективизации и прочих -ций. Но сам-то что? Хоть день можешь прожить без их продуктов?

К моему счастью, заминка была не очень длительной: оказалось пробитым колесо, а у водителя была запаска, и мы продолжили путь. Шиномонтаж тоже нашелся, и отдав пробитое колесо, вечером смогли забрать его обратно.

Так что автопутешественники могут быть уверены, что техпомощь и в пустыне найдется. Насколько понравится - другой вопрос.

Наконец, Мертвое море.

Может, надо было пройти через некоторые неурядицы, чтобы оно показалось желанным, а потому очаровательным.

Белая полоска соли выше края воды особенно произвела впечатление.

Кстати, именно эта каёмка показывает на сколько понизился уровень моря, а прогнозы ещё более печальны.

Рядом горы. С каньоном. 

Всё как положено для создания гармонии. 

Фантазийные и причудливые.

Что ж, фантазии так фантазии. Я дошла до последнего кадра этой части путешествия, кадра, из-за которого и ударилась в воспоминания. Наверху горы видна женская фигура (при определенной доле фантазии). 

Мне не надо придумывать мифических историй, их придумали до меня. Ибо согласно им, это и есть жена Лота, превращенная в «соляной столп». 

 Конечно, мораль с Лотовой женой очевидна: спасаясь от напастей, не надо оборачиваться назад, в прошлое. Но …

Пусть лучше скажет Ахматова:

 И праведник шел за посланником Бога,

Огромный и светлый, по черной горе.

Но громко жене говорила тревога:

Не поздно, ты можешь еще посмотреть

На красные башни родного Содома,

На площадь, где пела, на двор, где пряла,

На окна пустые высокого дома,

Где милому мужу детей родила.

Взглянула, и, скованы смертною болью,

Глаза ее больше смотреть не могли;

И сделалось тело прозрачною солью,

И быстрые ноги к земле приросли.

Кто женщину эту оплакивать будет,

Не меньшей ли мнится она из утрат?

Лишь сердце мое никогда не забудет

Отдавшую жизнь за единственный взгляд.